Зеркало: Serge Lutens Vitriol d'Oeillet.

Мне кажется, что для каждого аромата есть свое время. Это не совсем то, когда говорят о подходящем времени суток или возрасте, а нечто менее определенное, которое может наступить внезапно, и тогда понимаешь, что time has come. И поэтому вдруг посреди дождливого сентябрьского дня,  передо мной возник образ Serge Lutens Vitriol d'Oeillet. Его время пришло.

Это довольно одинокий аромат, в котором есть место для грусти и сожаление о быстро пролетевшем лете и улетающих на юг птичьих стаях. Это печаль, которая иногда беспричинно возникает в нас, чтобы ненадолго перенести в мир забытых чувств и утраченных возможностей. В Vitriol d'Oeillet сплелись неумолимое наступление осени, шелестящей опавшей листвой  и нахлынувшие волной воспоминания о том, что осталось в пучине ушедшего навсегда времени, которое люди так и не научились заставлять течь в обратном направлении.

Ядовитая  Гвоздика (именно так дословно переводится название этого аромата, хотя я практически уверен в наличии традиционного для Маэстро подтекста) вообще очень похожа на осень. Она красива ярким заревом палитры сентябрьского леса и багровым отзвуком холодных туч на закате укорачивающегося дня. Она согревает теплом еще не остывшей земли и подмораживает холодным немигающим светом россыпи звезд на ночном небе.  И хотя в ее дыхании чувствуется неизбежность казалось бы пока далекой зимы, в нем еще теплятся последние отзвуки лета, уходящего из нашей жизни на долгие девять месяцев.

Vitriol d'Oeillet  - это не только красивая, немного продрогшая от порывов пронизывающего ветра гвоздика, которая кутается в длинный шарф пряных нот, постепенно согреваясь и вновь вспыхивая  румянцем красных лепестков. В какой-то момент, по велению своего создателя, она превращается в прозрачное стекло, через которое видны потемневшие силуэты сбрасывающих свои одежды деревьев. В их  наготе сквозит какая-то удивительная черно-белая красота, притягивающая взгляд изящной легкостью своих причудливых изгибов.

Ощущение нежности и теплоты приходит почти внезапно, но оно совершенно не похоже на те сладковатые, накатывающие мягким валом волны, так свойственные для большинства творений Serge Lutens. Тепло Vitriol d'Oeillet подобно озерной глади потемневшего от нависающих туч пруда, которая на мгновение согревает погружённую в нее руку, замерзшую от холодного осеннего ветра.  Он похож на теплую подкладку барбуровской куртки, застывшей в своем неувядающем классическом покрое посреди временных нитей, оставшихся в памяти лишь кольцами на стволах корабельных сосен.

Эту композицию бессмысленно пробовать на блоттере, она оживает только при нанесении на кожу, медленно перелистывая  страницу за страницей своей истории. И пусть она не переливается звонкими голосами бабьего лета и не кружится беззаботным хороводом желто-красных листьев: ее прелесть лежит  совсем в другой, молчаливой тональности, когда мысли и эмоции пролетают мелкой рябью дождевых луж и треугольными стрелами косяков диких гусей. Это отражение реальности, пропущенное через камеру-обскуру человеческой жизни, в котором серебристым отпечатком уже проявляется еще не случившееся будущее.

Очень красивая в своей холодноватой выверенности работа, которая в очередной раз утирает нос тем, кто пытается говорить о закате творческой состоятельности Великого Парфюмера.