Extra Old: 1270 от Pierre Frapin.

Именной аромат Frapin 1270 знаменитого французского коньячного дома представляет собой довольно занимательное путешествие в мир одного из самых почитаемых спиртных напитков в мире. Несмотря на то, что мои личные симпатии отданы шотландскому виски, я должен признать, что коньяк пользуется все-таки большей популярностью в мире, причем его одинаково любят и мужчины и женщины.

Frapin 1270 начинается нотой…кальвадоса! Этот факт меня безмерно удивил, но ни в коей мере не заставил отвернуться, а, наоборот, побудил включить все обонятельные рецепторы и погрузить свой нос в крепчающий шлейф, как это делает сомелье, оценивая характер божественной амброзии, носящей название одной из французских провинций. Наживку я проглотил, и теперь находился на коротком поводке в ожидании продолжения сюжета. Оно не заставило себя долго ждать.

Через несколько минут я очутился в огромном подземелье Frapin, уставленном штабелями бочек с вызревающим коньяком. Воздух был пропитан не только коньячными парами, а чем-то более объемлющим, словно кто-то задался целью изобразить обонятельным языком процесс появления на свет вожделенного напитка. Аромат сушеных фруктов – яблок, слив, изюма – имеющий при том вполне отчетливый оттенок спиртуозности, обволакивал своей сладковатой и округлой мягкостью. Общая картина носила немного засахаренный оттенок, и визуализация фруктов, тронутых коричневатой карамелизированной корочкой, была просто фантастической. Frapin 1270 обернулся этаким гурманским изыском, haute cousine, если хотите. Я буквально ощущал, как со стороны родового поместья семьи Frapin доносится запах благоухающих сочных гроздей винограда , которому было суждено превратиться в предмет гордости имения, заключенный в бочки из потемневшего дуба.

Спустя час я начал чувствовать прохладу, царившую вокруг, но коньячные пары не давали мне окончательно замерзнуть. Картинка перед моими глазами приобрела прозрачность, фруктовый ряд отодвинулся немного вглубь подземного хранилища, зато воздух наполнился ароматом выдержанного в коньяке дерева. Каждая клеточка, некогда могучих дубов, древесина которых сейчас охраняла драгоценный нектар, набирающий свою силу и глубину, казалось, несла в себе частичку созревающего напитка. Дерево укрощало его нрав, делало его характер сбалансированным и спокойным, но стоило жидкости вырваться из своего заточения, и она снова дарила свои скрытый внутри жар всем, кто соприкасался с ней.

Я вышел наружу, солнце уже клонилось к закату. Порыв свежего ветра принес ароматы хорошо выделанной кожи и меда. Я уселся на траву, и глядя на благодатные угодья французской провинции, подумал о бренности мира и вечной красоте некоторых творений человеческих рук. А затем сделал глоток прекрасного Frapin.